Война пришлась на нашу юность…

В конце 90-х Анне Сергеевне Ермаченко в Мошковском райвоенкомате вручили документы из Центрального архива Министерства обороны за №8/155206 от 27 марта 1997 года. В них сообщалось, что в книге учёта офицерского состава 127-го стрелкового полка 391-й стрелковой дивизии за 1942 год значится: «военфельдшер санроты Ермаченко Анна Сергеевна прибыла в полк 08.11.41 г., а 09.06. 42 г. награждена медалью «За отвагу»…

Случай этот стал поводом для встречи и беседы с Анной Сергеевной. И сказанные тогда ею слова: «Доброй волей мир спасётся», по всему видно, многое определили в её судьбе.

Перед войной

Родилась Анна в посёлке Вятский, в 1934 году окончила в соседней Вознесенке семь классов, и отец повез Аню в город – сдавать документы в техникум. Сам был неграмотным, но детям мечтал дать образование. «Идем мы по улице, – рассказывала Анна Сергеевна, – читаем вывеску: «Медицинский техникум» (потом его переименовали в фельдшерско-акушерскую школу). «Может, сюда, дочка, подадим документы?» – спросил отец. Так решилась моя судьба. Волей случая даровала мне на всю жизнь любимую профессию…».

Студенческие годы – самые памятные. Время голодное. Получал каждый студент по 400 граммов чёрного хлеба. Когда карточки отменили – был праздник для всех. Время было весёлое, боевое… Много работали. В подсобном хозяйстве, на субботниках, на воскресниках. Часто – на расчистке площадки под строительство театра оперы и балета. Три года Анна была старостой группы. Много занимались спортом.

Диплом с отличием об окончании учёбы получила в 1937 году.

Анне исполнилось восемнадцать, она вернулась в родной район, поближе к родителям. В Мошковском районе было три больницы: в селе Мошково – на 25 коек, при станции Ояш – на 18, в селе Карпысак – на 12. Кроме того в Мошково имелся «заразный барак» на 10 коек.

Анна стала работать в Мошково. Помещения (три домика) почти новые, отстроенные в 1929 году. При амбулатории жила санитарка Фекла Григорьевна Ануфриева, она топила помещения. Хирургом тогда был Леонид Николаевич Афанасьев (главврач). Его жена Лариса Степановна Савицкая – окулист. Акушер-гинеколог – Анна Васильевна Жданова, педиатр – Каминская, фельдшер – Анатолий Гаврилович Бунин…

«Главврач строгий, делу учил с первого дня. Привезли человека с травмой – плугом отрезало ногу. Кровь… Повязки накладываю… Душа, что называется, ушла в пятки, но я справилась с собой…» – вспоминала Анна.

Анна была секретарем комсомольской организации. Члены общества ОСОАВИАХИМА проводили мероприятия по труду и обороне, участвовали в массовых походах, кроссах, учениях…

И был 1937 год. Он не обошел её семью. Отца арестовали: приговор – враг народа. Вызвали в райком комсомола, предложили отречься от отца. Анна пыталась доказать, что отец – неграмотный колхозник – не мог стать вредителем. Но безуспешно. Исключили её из комсомола, уволили с работы. Перед войной два года она трудилась в Казахстане.

А 11 ноября 1941 года Анна, фельдшер санитарной роты, в составе стрелкового полка ехала на фронт.

Чёрные следы

Анна рассказывала:

«…Ушла я на фронт добровольцем. Ноябрь 1941-го. Наш – 127-й стрелковый полк 391-й стрелковой дивизии первой ударной армии под Москвой. Столица на осадном положении. Я – санинструктор в санроте».

К тому времени она считала, что умеет многое, но то, что увидела на войне, и представить не могла. О том, что столица рядом, что идут ожесточённые бои, девчонки из санроты чувствовали по всё возрастающей нагрузке – большому количеству раненых, количеству перевязочного материала, носилок, шин…

«В декабре наша санчасть располагалась между селами Дьяково и Коломенское, – рассказывала Анна Сергеевна.– Война – тяжёлая работа, к тому – жестокие морозы. А зима 41-42-го годов была особенно «щедра». Подмосковные топи, болота, леса с подстерегающими на каждом шагу «кукушками»-немецкими, снайперами, беспрерывные бомбёжки, артобстрелы. Когда всё кругом – и земля, и небо – горят и рвутся… Страшно, очень страшно, но не прятались, не опускали от страха руки, а работали, работали… И не черствели души при виде ежедневных, ежечасных смертей, горевали, оплакивали… Все в полку понимали, что непосильный груз войны лежит на плечах пятерых девушек санроты, помогали, чем могли. Особенно запомнилась забота комиссара Николаева. Он старался учесть даже мелочи, без которых не обойтись женщинам, ведь даже помыться иногда было проблемой. Работали почти круглосуточно, валились с ног от усталости. В санроте оказывали первую помощь: останавливали кровотечение, тяжелораненых отправляли в медсанбат. Мы едва успевали перевязывать раненых. Вышли вдохнуть свежего воздуха и увидели, что от наших валенок остаются на снегу черные следы. Девчата разулись – портянки пропитаны кровью… Трудно было раненых с передовой выносить под обстрелом вражеской артиллерии и авиации. Бывало, тащишь раненого, да еще и винтовку, без которой его в госпиталь не направят. Как-то я с 13-ю ранеными осталась в снежной яме. Забросали нас ветками, пообещали приехать. На снегу ночевать приходилось не раз… Когда затихал бой, выходили собирать оставшихся на поле боя бойцов и оружие. А еще хоронили товарищей – что было самым тяжелым и горьким… Страшно осознавать, когда ничем помочь человеку не можешь, горько терять друзей. На войне гибли лучшие. Двадцатилетние девчонки работали круглые сутки, испытывали и растерянность, и страх, были и слезы, и смерть, и штабеля трупов».

О том, что наши войска отбросили врага от Москвы, в санроте узнали в ночь на 6 декабря. Сколько радости было. На несколько дней девчат отпустили посмотреть столицу. Все подступы к ней представляли сплошные укрепления: траншеи, окопы, заграждения. А город запомнился нескончаемыми очередями желающих записаться в ополчение.

1942 год. Дивизия, где служила военфельдшер Ермаченко, встретила упорное сопротивление противника. Вокруг – болотистая, поросшая мелким лесом местность, хорошо пристрелянная. Головы не поднять. А тяжелораненых надо отвозить в госпиталь. Везли их ночью на санях. На 15 саней несколько возниц да три фельдшера. Вражеский самолёт «развесил» над дорогой «фонари». При каждом налёте приходилось прятать раненых среди кочек и пней, а самим лежать по несколько раз за ночь в ледяной воде.

Воинская часть Анны Сергеевны воевала под Клином. Санитарная рота расположилась в пригородной роще. Где-то совсем рядом шёл бой. Раненых поступало так много, что приходилось их укладывать на снегу и оказывать им помощь. Когда рассвело, Анна ужаснулась: вокруг раненых снег подтаял и был красным от крови. Тяжелораненых отвозили в госпиталь ночью несколько возниц и три санинструктора.

«Два санитара и я»…

Анна любила весну, но та весна была жестокой. Враг намеревался удержать город Холм, стараясь закрепиться на крутом берегу реки Ловач.

«Командир дивизии Гордиевский был тяжело ранен, – рассказывала она, – многие попытки вынести его из-под обстрела заканчивались гибелью бойцов. Наконец пошли за ним трое: два санитара и я. Ползли по-пластунски. Сняли шинели – так легче. Дело случая, что мы остались живы, но нашего командира вытащили с обстреливаемой полосы. Доставили его, а через несколько часов он скончался. Похоронили комбата с почестями. О тех событиях и напомнила мне медаль «За отвагу», о которой я узнала спустя 55 лет…».

У войны не женское лицо, но женщина на войне делила ратный труд наравне с мужчиной. Каждый спасенный раненый – это подвиг, требующий большой силы воли. Но сдаваться, плакать и горевать было некогда, ведь для солдат, лежавших на поле боя, медсестры становились настоящими ангелами, дарующими шанс на жизнь.

В память о тех огненных днях у Анны Сергеевны медали «За оборону Москвы», «За боевые заслуги».

В конце 1943 года Анна тяжело заболела и была комиссована. Младший лейтенант Ермаченко вернулась в Мошково. Сразу же с января 1944-го вышла на работу медицинской сестрой в Мошковскую больницу.

На другом фронте…

Война для неё продолжилась на другом фронте – в борьбе за жизнь и здоровье тех, кто в тылу ковал оружие победы. К боевым наградам Анны Сергеевны прибавились медаль «За трудовую доблесть» и знак «Отличник здравоохранения». В тылу было также нелегко. Много поступало дистрофиков. Порой их снимали с поездов без памяти. Казалось, люди ушли от войны, но и они погибали.

После войны главным врачом работала Валентина Андреевна Житковская, эвакуированная из Москвы. Она тоже была хирургом, хотя в то время в Мошково оказывалась лишь экстренная помощь, а всех тяжёлых больных отправляли в город. Помогала ей терапевт – Анна Васильевна Прянова. В те времена свирепствовал сыпной тиф, и девушкам – Каменской, Анне Первушиной, Анне Ермаченко – приходилось пешком добираться с дезокамерами в поселки, и там, на местах, проводить дезинфекцию. Чтобы добраться, например, до Локтей, вынуждены были от Сокура на себе тащить оборудование…

С большим уважением говорила Анна Сергеевна о коллективе больницы. С 1954 года работал новый главврач Михаил Михайлович Матс. Тогда не было ни лаборатории, ни родильного отделения. Матс так поставил дело, что к 1960 году открылись и клиническая, и бактериологическая лаборатории, к хирургическому отделению поставили две пристройки, больница выросла до 125 койко-мест. Наконец-то, было сделано централизованное отопление – легче стало санитарам. Михаил Михайлович посылал врачей на специализацию, после которой в селе стала работать хирургия, где делали практически все операции, лишь в крайних случаях прибегали к помощи городских врачей. В историю этого подъема вошли Вера Куприяновна Березовская, терапевт, Мария Васильевна Шабанова, хирург, Ядвига Иосифовна Лабецкая, гинеколог. Причем все эти врачи были оперирующими. При больнице в те времена имелось подсобное хозяйство: коровы, овцы, лошади, свиньи, свой огород. Ухаживали за ними подсобные рабочие, а уж на сенокос шли все, кто хоть чуточку свободен. Зато было чем кормить больных, а при хорошем питании человек быстрее поправляется. Была у Михаила Михайловича мечта – построить поликлинику, даже место застолбили, чтобы никто его не занял, засадили деревьями.

Ценность жизни – в деле, которому служишь, и в добрых людях

После войны самым радостным для Анны Сергеевны было рождение сына. А потом – день, когда он поступил в медицинский институт. Она много лет работала фельдшером скорой помощи, даже будучи на пенсии.

В чём ценность жизни человеческой? В работе, считала Анна Сергеевна. В деле, которому служишь душой и сердцем. В её жизни оно было главным. Сына Сергея таким воспитала. Он видел, что для матери значит служба здоровья. Пошел по её стопам – стал детским хирургом.

«Кажется немыслимо жестоким было то время, – говорила она, – но было между нами фронтовое братство. Я помню фронтовых друзей. Переписываюсь теперь уже с детьми моих боевых товарищей, которых разыскала через много лет после войны… Ценность жизни в добрых людях. Их много. Это они приходили мне на помощь в трудное время. Бескорыстно и самоотверженно. Им я обязана жизнью. А добро – оно по цепочке передаётся от человека к человеку, потому и я не имела права проходить мимо чужой беды. Верю в добрую волю, в здравый смысл. Это они к миру ведут…».

Людмила Гореликова